Гаргантюа и Пантагрюэль

Сама книга \"ГиП\" давно украшала мою книжную полку своим корешком, цикл Мировой фонд зарубежной классики. Но вот дошло до нее время и 800 стр легли мне на руки. Практически в самом начале чтения я столкнулась с неприличными описаниями и диалогами, отчего была в недоумении. Но поразмыслив о том, что за всё своё почти 500-летнее существование, Рабле и его \"ГиП\"не переживал периодов забвения, произведение дошло до наших дней, значит, как я предположила, в чем то заложен смысл. И действительно, чем дальше читать , тем ярче он проявляется и читать становится интереснее. Рабле высмеивал культуру того времени, людские пороки, отношение к церкви. Невозможно искать смысл в произведении, отрывая его от эпохи написания. Для того времени сочинение очень смелое, недаром во времена Рабле и позже иметь в своей библиотеки книгу \"ГиП\" являлось плохим тоном (это указано в предисловии). От себя скажу, что хотя литературой такого жанра я не увлекаюсь, книга мне понравилась. Там много пословиц, поговорок, хороших изречений, больше понравились письма(душевные). От этого произведения, если не получила особенного удовольствия от прочтения, то как минимум добавила большой плюс к своему литературному кругозору.

Мнения людей на счет этого произведения очень сильно расходятся.

Мнения людей на счет этого произведения очень сильно расходятся.

редкая чушь

Вечный треугольникТекст, автор, читатель - три творца.

Вечный треугольникТекст, автор, читатель - три творца.

Сатирический роман французского писателя XVI века Франсуа Рабле в пяти книгах о двух добрых великанах-обжорах, отце и сыне. Роман высмеивает многие человеческие пороки, не щадит современные автору государство и церковь.В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов. Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест — непомерное стремление к наживе, претензии пап на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви. Огромное значение у Рабле принимает плоть (физическая любовь, пищеварительные акты и т.д.). Рабле утверждает первенство физического начала, но требует, чтобы его превосходило интеллектуальное (картина невоздержанности в пище у Рабле носит сатирический характер. Особенно начиная с 3ей книги звучит призыв к умеренности. Вера в естественную доброту человека и благость природы чувствуется на протяжении всего романа. Рабле считает, что естественные требования и желания человека нормальны если их не насиловать и не неволить (телемиты)., он утверждает доктрину «естественной нравственности» человека, не нуждающийся в религиозном обосновании. Но и вообще в понимании мира для религии нет места.

Долгим и не сказать что приятным был мой путь по миру пантагюэлизма. Вообще-то у меня стойкое отвращение к французскому языку: его звучанию, оттого и к именам, названиям и т.д. Но дёрнул чёрт взяться за Рабле и его прославленный «Гаргантюа и Пантагрюэль. Сам не знаю почему и зачем.Книга неоднозначная. Даже для своей эпохи. Вероятно, на этой неоднозначности и зиждется его более чем четырёхвековая популярность. В ней рядом с передовыми идеями гуманизма по вопросам воспитания, образования, управления страной, законотворчества и так далее, соседствует оголтелый натурализм, который в наше время именуют «сортирной» темой. Такая непосредственная естественность — ответная реакция на века господства церкви с его подавлением всего телесного, природного в человеке. И если гуманистической философией в литературе Ренессанса вряд ли можно удивить, то «сортирный юмор» — воистину революционный ход. И что забавно — головой я это понимаю, но читать все эти подробности «туалетной физиологии» было не очень приятно.«Гаргантюа и Пантагрюэль» — энциклопедия эпохи, бульон, в котором намешаны знания многих наук (в частности, много внимания уделено анатомии, что неудивительно, ибо Рабле был врачом). Читать это без знания матчасти, то есть предварительной подготовки для лучшего понимания всех аллегорий и отсылок, крайне тяжело. Текст перегружен ссылками. Но и они дают лишь объяснение, но не погружение. Оттого тяжело даётся понимание сатиры. Ведь не секрет, что роман — прежде всего, сатирический, призванный поднимать настроение. Но обилие «сортирности» и отсутствие подготовительной базы (а её, подозреваю, даёт лишь узкоспециальное культурологическое образование) не позволяет в полной мере насладится всей полнотой сатиры в частности, и произведением в целом.Иными словами, осилил и слава небесам. Понравилось? Скорее нет, чем да. Галочку поставлю. И оценку. С одним добавленным баллом за статус романа и за понимание собственного непонимания этого памятника литературы Французского Ренессанса.

Пожалуйста, без тухлых помидоров. «Гаргантюа и Пантагрюэль» французского писателя времён средневековья Франсуа Рабле - великое произведение, но мне не понравилось.

Пожалуйста, без тухлых помидоров. «Гаргантюа и Пантагрюэль» французского писателя времён средневековья Франсуа Рабле - великое произведение, но мне не понравилось.

Название этой книги для меня хорошо знакомо было из разных топиков, однако совершенно не имела понятия, о чем эта книга, и слава богу! потому что это просто крышесносно!) В очередной раз убеждаюсь, как это здорово, когда ты читаешь книгу без чужих мыслей, без подготовки что ли, и она тебе заходит. Придумать такую вещь в то время - я считаю, это гениально) Я плохо знакома со средневековой и чуть поздней литературой - до века 19го, но уверена, что Рабле в свое время этой книгой всех шокировал, да что там говорить, и теперь и в будущем такая вещь будет бесконечно поражать мозги читателей. Очень, очень забавная, добрая книга, с множеством просто невозможных сцен, эпитетов, действий героев ( ну это ЖЕСТЬ)!

Название этой книги для меня хорошо знакомо было из разных топиков, однако совершенно не имела понятия, о чем эта книга, и слава богу! потому что это просто крышесносно!) В очередной раз убеждаюсь, как это здорово, когда ты читаешь книгу без чужих мыслей, без подготовки что ли, и она тебе заходит. Придумать такую вещь в то время - я считаю, это гениально) Я плохо знакома со средневековой и чуть поздней литературой - до века 19го, но уверена, что Рабле в свое время этой книгой всех шокировал, да что там говорить, и теперь и в будущем такая вещь будет бесконечно поражать мозги читателей. Очень, очень забавная, добрая книга, с множеством просто невозможных сцен, эпитетов, действий героев ( ну это ЖЕСТЬ)!

Только что прочёл рецензии на эту книгу.

Только что прочёл рецензии на эту книгу.

2 года собиралась прочесть данное произведение,но постоянно откладывала, и дело совсем не в объёме книги, просто как-то обстоятельства складывались не в пользу этого произведения.(как оказалось,не зря!) И вот в рамках проекта \"Борьба с долгостроем\" ,наконец-то,решилась. Каково же было мое разочарование...Из такой приличной по объёму книги я не вынесла ничего,кроме многочисленных шуток в стиле тогдашнего \"ню\",но шутки эти не были пикантными,скорее противными до тошноты. От полуметровые строчек с перечислениями просто закрывались глаза, и жутко болела голова. Возможно,книга кому-то и придётся \"по вкусу\", но сей специфический юмор явно не по мне. И гордости за то,что всё же прочитала книгу \"от корки до корки\" за собой не чувствую.Победа над долгостроем

Вот он! Монументальнейший образчик интеллектуальнейшей прозы или \"крупнейший памятник эпохи французского Ренессанса\".

Вот он! Монументальнейший образчик интеллектуальнейшей прозы или \"крупнейший памятник эпохи французского Ренессанса\".

Когда-то эту книгу нам задавали прочитать на зарубежной литературе в школе. Как и другие книги такого объема, эту я даже не открыла. Но почему-то постоянно вспоминала о ней и думала, что надо бы прочитать.

Когда-то эту книгу нам задавали прочитать на зарубежной литературе в школе. Как и другие книги такого объема, эту я даже не открыла. Но почему-то постоянно вспоминала о ней и думала, что надо бы прочитать.

Досточтимые ботаны и вы, досточтимые книгоблуды (ибо вам, а не кому другому, посвящена эта рецензия)! Оторвитесь уже от гаджетов, трещину вам на экран, и прочтите наконец о творении великолепного мэтра Рабле и деяниях его \"отпрысков\" Гаргантюа и Пантагрюэля, описанных в этом отзыве, полном пантагрюэлизма. Любой из великих поэтов Лайвлиба, к чьей мудрости мы по неопытности своей немедля обращаемся, столкнувшись с преградами литературных смыслов, и на чьё меткое слово уповаем в минуты скуки - Rosio , Arlett , platinavi , nastena0310 , George3 , russischergeist , noctu , majj-s - скажет вам, что гораздо лучше и полезнее прочесть 100 рецензий, чем 100 пабликов; а если ещё и смочить чтение добрым вином - никакие черти не оттащат от процесса. Ибо \"рецен\" в переводе с древнемавританского означает \"общение\", \"зи\" с немецкого переводится \"Вы\", а \"я\" это я, т.е. получается \"общение между Вами и мной\".Я хорошенько пропукал, проблевался, прорыгал, опустошил мочевой и семенной мешочки, прогнал дурные мысли из головы - в общем, очистил весь организм и душу от скверны, чтобы влить в пустой сосуд ренессансную благодать книги и поведать вам о ней.Сюда, сюда, чтецы! Сюда, книголюбы, книгоманы, книгофилы, библиоманы, библиофилы, книговерты, библиотекари! Сюда,

Досточтимые ботаны и вы, досточтимые книгоблуды (ибо вам, а не кому другому, посвящена эта рецензия)! Оторвитесь уже от гаджетов, трещину вам на экран, и прочтите наконец о творении великолепного мэтра Рабле и деяниях его \"отпрысков\" Гаргантюа и Пантагрюэля, описанных в этом отзыве, полном пантагрюэлизма. Любой из великих поэтов Лайвлиба, к чьей мудрости мы по неопытности своей немедля обращаемся, столкнувшись с преградами литературных смыслов, и на чьё меткое слово уповаем в минуты скуки - Rosio , Arlett , platinavi , nastena0310 , George3 , russischergeist , noctu , majj-s - скажет вам, что гораздо лучше и полезнее прочесть 100 рецензий, чем 100 пабликов; а если ещё и смочить чтение добрым вином - никакие черти не оттащат от процесса. Ибо \"рецен\" в переводе с древнемавританского означает \"общение\", \"зи\" с немецкого переводится \"Вы\", а \"я\" это я, т.е. получается \"общение между Вами и мной\".Я хорошенько пропукал, проблевался, прорыгал, опустошил мочевой и семенной мешочки, прогнал дурные мысли из головы - в общем, очистил весь организм и душу от скверны, чтобы влить в пустой сосуд ренессансную благодать книги и поведать вам о ней.Сюда, сюда, чтецы! Сюда, книголюбы, книгоманы, книгофилы, библиоманы, библиофилы, книговерты, библиотекари! Сюда,

Что это?! Словарь синонимов?! Как эта книга попала в мой список желаний?! Первая книга,которую я не смогла прочитать. Её просто открывать противно. Так проводит утро главный герой. Уже не хочется знать,что он делает днем и вечером. А какое \"замечательное\" чувство юмора у Гаргантюа!

Что это?! Словарь синонимов?! Как эта книга попала в мой список желаний?! Первая книга,которую я не смогла прочитать. Её просто открывать противно. Так проводит утро главный герой. Уже не хочется знать,что он делает днем и вечером. А какое \"замечательное\" чувство юмора у Гаргантюа!

Очень сложно писать рецензии на такие великие книги. Я пишу даже скорее комментарий на реакцию людей на эту книгу. Не знаю, как такое количество читателей могло оценить её так плохо? Нет, меня тоже воротило от бесконечных гадостей... Но, ведь в этом и смысл! Месьё Рабле был весьма отважный критик и сатирик своего времени. Он беспощадно высмеивал безалаберность, невежество государства, лицемерие церкви и людские пороки, (ещё) средневековые нравы Европы, но (уже) переходящей в век Возрождения. Вот легко было бы лгать, описав мнимую праведность церковных служителей, так и благонравие правителей во время разгара инквизиции и прочих \"прелестей\" 15 века! Но Рабле не ищет лёгких путей и не боится расправы. Здесь и не пахнет принятыми тогда темами, как хвалой религии и эпической романтикой, нет и рыцарей - героев с дамами - недотрогами. Он измывается самым резким образом над такими явлениями, как индульгенция, религиозность, войны ради мира, людская глупость, бескультурье и многое, многое другое.Сатира представляет из себя рассказы на разные бытовые и общественные актуальные темы, описанные преувеличено и гротескно. Важно понимать, что Рабле собственно ничего особо и не сочинял. Он лишь ярко показал реалии своего времени. Конечно всё описанное противно. Но ведь и Европа не была сказкой, а грязной, невежественной и ещё кстати беспощадной к подобной неприятной правде. Поэтому нужно же понимать какой ценой, когда, о чём и почему книга так написана. А написана она - здорово!

Наконец, я прочитала \"Гаргантюа и Пантагрюэль\".Все. Если можно было этим ограничиться в рецензии, я бы так и сделала.

Наконец, я прочитала \"Гаргантюа и Пантагрюэль\".Все. Если можно было этим ограничиться в рецензии, я бы так и сделала.

Абсолютно неинтересный текст. Какие-то совершенно избыточные перечисления, от которых хочется зевать во весь рот. Автор был не в курсе, что шутка, повторенная дважды, не становится в два раза смешнее. Точно также как трехкратное упоминание лопаты в анекдоте не увеличивает троекратно силу юмора. Жесткий был юмор во Франции 16-го века. Тогда, наверное, было дико смешно. Сейчас – увы, нет. Книга имеет четкий временной якорь и интересна может быть только в контексте истории литературы. Сейчас совершенно не актуальна.

Предисловие к книге оказалось для меня даже интереснее, чем сама книга.

Предисловие к книге оказалось для меня даже интереснее, чем сама книга.

Изначально, прежде чем читать, я примерно понимала что может быть в книге. И сама идея высмеивания всего мне тоже понравилась. Особенно в период написания книги. Меня заинтересовала такая смелость автора.

Изначально, прежде чем читать, я примерно понимала что может быть в книге. И сама идея высмеивания всего мне тоже понравилась. Особенно в период написания книги. Меня заинтересовала такая смелость автора.

Вот и первая книга которую я готов полить грязью, охаять и подарить щепотку ненависти. Франсуа Рабле автор который так и останется мной не понят, поскольку несмотря на глобальную сатиру на осень французского ренессанса и героику рыцарского романа этот талмуд не может предложить чего-то стоящего. Градус пошлости просто зашкаливает. Осилил только две книги из всего собрания - \"Гаргантюа\" и война с пекарями и юность Пантагрюэля, больше меня ничто не заинтересовало. Так подтасовывать факты нужно уметь, похлеще софистов, а некоторые труды так вообще не имели место быть в действительности, всячески пытался подстроиться под повествование, открыть разум для погружения в сознание человека эпохи, но не получилось, даже сопроводительные статьи не смогли ввести меня в читательский транс. Трудно найти что-то поучительное во всём этом многообразии шлака. Книгу оценю нейтрально только потому что кое-что мне всё же понравилось: перевод и внешнее оформление издания, здесь оформители не погрешили, а вот содержание подкачало. Пойду лучше в седьмой раз прочитаю Обломова, всяко пользы будет больше

очень едкая сатира на средневековое французское общество.

очень едкая сатира на средневековое французское общество.

Сатирический роман 16-го века, повествующий о двух добрых обжорах великанах, отце и сыне. Роман высмеивает многие человеческие пороки, не щадит современные автору государство и церковь. Автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» в молодости сам был монахом, однако иная жизнь пришлась ему не по душе, и с помощью своего покровителя Жоффруа д’Этиссака Рабле смог без каких-либо последствий покинуть монастырь. В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов (зная последний предмет не понаслышке). Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест во время Реформации — непомерное стремление к наживе, претензии попов на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви. Сильно достаётся средневековой схоластике — оторванным от реальной жизни размышлениям о месте Бога в земном бытии. Отдельных насмешек удостоены некоторые места из Библии. В своём романе Рабле не только борется со «старым миром» при помощи сатиры и юмора, но и провозглашает новый мир так, как он его видит. Средневековой косности и бесправию Рабле противопоставляет идеалы свободы и самодостаточности человека. «Гаргантюа и Пантагрюэль» неразрывно связан с народной культурой Франции позднего Средневековья и Возрождения. Из неё Рабле позаимствовал и своих главных героев, и некоторые литературные формы (например, блазоны или так называемые coq-à-l\'âne — словесные бессмыслицы), и, главное, сам язык повествования — со множеством непристойных словесных оборотов и комических аллюзий разнообразных священных текстов, язык, проникнутый атмосферой весёлого народного праздника, откуда гонят всякую серьёзность. Этот язык разительно отличался от того, которым были написаны средневековые схоластические трактаты или латинизированные богемные сочинения некоторых современников Рабле (подражание латыни высмеяно в главе о лимузинце второй книги романа).Весь мой первый абзац совсем не мой. Он состоит из выдержек статьи на Википедии, посвященной роману, а также из других рецензий на сие произведение. Я это решил сделать по двум причинам. Во-первых, чтобы показать, насколько это значимое произведение для мировой литературы. Во-вторых, для своего оправдания, потому что исходя из того, что будет написано ниже у многих может возникнуть вопрос: «А зачем ты вообще мучил себя и читал эту книгу?». Так что ниже вы можете прочитать моё субъективное мнение об этом романе. Он довольно необычный. Несмотря на то, что он написан аж в 16-м веке, я не припомню ничего подобного (хотя при чтении иногда возникали ассоциации с «Путешествиями Гулливера в стране лилипутов» Свифта), т.е. после Рабле мало кто пробовал писать романы в таком же ключе, ну или я просто о них не знаю, что тоже очень даже может быть. Эта книга может послужить хорошим учебником по остроумию и злословию.Фамилии второстепенных персонажей, как правило, говорящие, например, граф Пустослов, доктор Калечащий, граф Лежебока, дворецкий Лижезад и прочее в таком же духе. Роман местами очень забавный, в нём много едкой сатиры на церковь и смелости автора можно только позавидовать, потому что в то время нападки на чувства верующих воспринимались куда более серьезно, нежели сейчас, ведь в то время церковь имела куда больший весь и была почти неотделима от государства. Впрочем, сейчас снова наблюдается воссоединение церкви и государства и не исключено, что в скором времени атеизм или просто принятие религии иной, нежели навязанной по месту рождения будет даже наказываться. Но не будем о грустном, а будем о романе, хотя сейчас придётся сказать несколько грустных слов о романе. Дело в том, что несмотря на все его плюсы и достоинства у романа есть один огромный, жирный минус, который буквально на всём ставит крест. Это то, что автор не знает чувства меры. Совсем. Сейчас поясню. Например, в одной из глав Гаргантюа рассказывает своему отцу, что он изобрёл особый способ подтирать зад, используя при этом платки, шарфы и одежды прислуги. Да, это забавно было читать. Поначалу. Потом Гаргантуюа перечисляет, как он пробовал подтираться масками, шапочками, наушниками, кошками, перчатками, укропом, розами и так далее в таком же духе на протяжении трех страниц с подробными описаниями, что чувствовало его анальное отверстие от прикосновения того или иного предмета. Изначально было забавно, но Рабле слишком много внимания этому уделил, что перестало быть смешным и стало даже противным. Потом эпизод, как Гаргантюа решил опорожнить свой мочевой пузырь, справил нужду на город и в результате этого от потопа погибло более 200 000 человек. Вот это мне совсем смешным не показалось, потому что я себе это очень живо представил и мне стало как-то не по себе. К примеру, население моего города, Батайска, чуть более 100 000 человек. И вот, читая книгу, я представляю себе, как два населения моего города погибли в этом потопе из мочи и мне стало прямо дурно. Если Рабле кажется, что смерть такого количества людей (пуская и при таких абсурдных обстоятельствах) – это смешно, но у нас с ним совсем разное чувство юмора. Эпизод с убиванием людей последствием мочеиспускания на них в романе повторяется не раз. Также в этом романе Рабле не устает нам напоминать, что его персонажи хоть и великаны, но всё же люди, и они потеют, испражняются, производят отрыжку и тому подобное. Напоминает он об этом довольно часто – чуть ли не на каждой второй странице. Я не моралфаг и не ханжа и прекрасно понимаю, что у всех людей есть физиологические потребности, но неужели я на протяжении книги должен постоянно читать, как герои справляют свои потребности, что они при этом чувствует, какие их испражнения имеют запахи? Ладно бы, если бы несколько раз по ходу романа эти эпизоды повторились, я бы и внимания не обратил, но их чересчур много.

Сатирический роман 16-го века, повествующий о двух добрых обжорах великанах, отце и сыне. Роман высмеивает многие человеческие пороки, не щадит современные автору государство и церковь. Автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» в молодости сам был монахом, однако иная жизнь пришлась ему не по душе, и с помощью своего покровителя Жоффруа д’Этиссака Рабле смог без каких-либо последствий покинуть монастырь. В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов (зная последний предмет не понаслышке). Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест во время Реформации — непомерное стремление к наживе, претензии попов на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви. Сильно достаётся средневековой схоластике — оторванным от реальной жизни размышлениям о месте Бога в земном бытии. Отдельных насмешек удостоены некоторые места из Библии. В своём романе Рабле не только борется со «старым миром» при помощи сатиры и юмора, но и провозглашает новый мир так, как он его видит. Средневековой косности и бесправию Рабле противопоставляет идеалы свободы и самодостаточности человека. «Гаргантюа и Пантагрюэль» неразрывно связан с народной культурой Франции позднего Средневековья и Возрождения. Из неё Рабле позаимствовал и своих главных героев, и некоторые литературные формы (например, блазоны или так называемые coq-à-l\'âne — словесные бессмыслицы), и, главное, сам язык повествования — со множеством непристойных словесных оборотов и комических аллюзий разнообразных священных текстов, язык, проникнутый атмосферой весёлого народного праздника, откуда гонят всякую серьёзность. Этот язык разительно отличался от того, которым были написаны средневековые схоластические трактаты или латинизированные богемные сочинения некоторых современников Рабле (подражание латыни высмеяно в главе о лимузинце второй книги романа).Весь мой первый абзац совсем не мой. Он состоит из выдержек статьи на Википедии, посвященной роману, а также из других рецензий на сие произведение. Я это решил сделать по двум причинам. Во-первых, чтобы показать, насколько это значимое произведение для мировой литературы. Во-вторых, для своего оправдания, потому что исходя из того, что будет написано ниже у многих может возникнуть вопрос: «А зачем ты вообще мучил себя и читал эту книгу?». Так что ниже вы можете прочитать моё субъективное мнение об этом романе. Он довольно необычный. Несмотря на то, что он написан аж в 16-м веке, я не припомню ничего подобного (хотя при чтении иногда возникали ассоциации с «Путешествиями Гулливера в стране лилипутов» Свифта), т.е. после Рабле мало кто пробовал писать романы в таком же ключе, ну или я просто о них не знаю, что тоже очень даже может быть. Эта книга может послужить хорошим учебником по остроумию и злословию.Фамилии второстепенных персонажей, как правило, говорящие, например, граф Пустослов, доктор Калечащий, граф Лежебока, дворецкий Лижезад и прочее в таком же духе. Роман местами очень забавный, в нём много едкой сатиры на церковь и смелости автора можно только позавидовать, потому что в то время нападки на чувства верующих воспринимались куда более серьезно, нежели сейчас, ведь в то время церковь имела куда больший весь и была почти неотделима от государства. Впрочем, сейчас снова наблюдается воссоединение церкви и государства и не исключено, что в скором времени атеизм или просто принятие религии иной, нежели навязанной по месту рождения будет даже наказываться. Но не будем о грустном, а будем о романе, хотя сейчас придётся сказать несколько грустных слов о романе. Дело в том, что несмотря на все его плюсы и достоинства у романа есть один огромный, жирный минус, который буквально на всём ставит крест. Это то, что автор не знает чувства меры. Совсем. Сейчас поясню. Например, в одной из глав Гаргантюа рассказывает своему отцу, что он изобрёл особый способ подтирать зад, используя при этом платки, шарфы и одежды прислуги. Да, это забавно было читать. Поначалу. Потом Гаргантуюа перечисляет, как он пробовал подтираться масками, шапочками, наушниками, кошками, перчатками, укропом, розами и так далее в таком же духе на протяжении трех страниц с подробными описаниями, что чувствовало его анальное отверстие от прикосновения того или иного предмета. Изначально было забавно, но Рабле слишком много внимания этому уделил, что перестало быть смешным и стало даже противным. Потом эпизод, как Гаргантюа решил опорожнить свой мочевой пузырь, справил нужду на город и в результате этого от потопа погибло более 200 000 человек. Вот это мне совсем смешным не показалось, потому что я себе это очень живо представил и мне стало как-то не по себе. К примеру, население моего города, Батайска, чуть более 100 000 человек. И вот, читая книгу, я представляю себе, как два населения моего города погибли в этом потопе из мочи и мне стало прямо дурно. Если Рабле кажется, что смерть такого количества людей (пуская и при таких абсурдных обстоятельствах) – это смешно, но у нас с ним совсем разное чувство юмора. Эпизод с убиванием людей последствием мочеиспускания на них в романе повторяется не раз. Также в этом романе Рабле не устает нам напоминать, что его персонажи хоть и великаны, но всё же люди, и они потеют, испражняются, производят отрыжку и тому подобное. Напоминает он об этом довольно часто – чуть ли не на каждой второй странице. Я не моралфаг и не ханжа и прекрасно понимаю, что у всех людей есть физиологические потребности, но неужели я на протяжении книги должен постоянно читать, как герои справляют свои потребности, что они при этом чувствует, какие их испражнения имеют запахи? Ладно бы, если бы несколько раз по ходу романа эти эпизоды повторились, я бы и внимания не обратил, но их чересчур много.

Гхм. Вспоминал я тут несчастливый опыт времён начальной школы, когда многоумная классная, поведав о необходимости чтения сего тома, сказала, что мне с моим соседом по парте, ввиду большой смышлёности, можно брать и полный вариант, — и я, дурачок такой, послушался и взял (а другого дома просто не было) — и спустя несколько минут с отвращением забросил, за неимением печки, за шкаф, ибо не мог сыскать смысла в рассуждении бройлерного цыплятки Гаргантюа о том, что высмаркиваться в ботинки крайне неудобно. Вспоминал и оттягивал до последнего, ибо в универе, по какой-то счастливой случайности, пронесло (зато не повезло с Декамероном), и я было уж понадеялся на светлое будущее, но нет, видно от судьбы не уйдёшь…Так вот, други мои, сим заявляю, что эта книжища ни в какое сравнение с помянутым Декамероном не идёт! Чему нас учит Декамерон, как не удачливому обходу условностей, с видимым их соблюдением, ради достижения цели? Здесь же каждый лист прямо-таки в уши орёт, что для героев сего тома условностей не существует. Ну и не только орёт, но и при этом переваривает тонны еды, брызжет мочой и фекалиями, а перевернёшь его, глядь — а под ним не следующий лист, а женщина. И если бы одна! Может, в начале и туго было соглашаться с поучениями едва вылупившегося из уха мамочки бройлерного цыплятки «как жить», но потом, потом! Потом пошло действие, цыплятка замутил войнушку, а когда на горизонте появляется брат Жан и рушит установку, гласящую, что в чужой монастырь со своим уставом не… хотя, почему ж чужой, обитель Телемскую бройлерный цыплятка специально для него ж выстроил, да и нет там чужих, общая она, всем там рады.Но чтой-то я, как же я мог забыть и не сказать, что порождение бройлерного цыплятки превзошло все ожидания и явило собой миру ещё большую мощь и разнузданность. Первым деянием нового цыплятки Пантагрюэля было, правда, убийство матери (ненамеренное), но на это все закрывают глаза, заглушив скорбь несколькими цистернами вина (и не только). Новоявленный цыплятка превосходит умом и сообразительностью своего отца, а с появлением его дружка Панурга начинается настоящий плутовской роман, ибо ни в какое сравнение не идёт его хитро-да-не-прощайте-жопость с туповатой простотой Одиссея. Нет, всё-таки глубокое и неопровержимое свидетельство того, что не топчется литература на одном месте, принёс господин Рабле, написав сию повесть! Вокруг этого симпатяги Панурга, затмевающего порой даже цыплятку Панту, и вертится вся кутерьма, и — куда бы вы думали, приводит? Очаровательная компашка свершает паломничество к — ну, разумеется, Божественной — Бутылке! Которая, впрочем, не даёт ясный ответ на вопрос (а какая дала бы), что не мешает жрице (а какой бы мешало) его расшифровать в угоду охочего до вина пройдохи (а какой бы не был охоч). Мнится мне, что путешествие это — пародия на, опять же помянутую «Одиссею», ибо и в свинью прячут войско, и овец там немеряно, да и прочего скота рода человеческого. Налицо, налицо за века произошёл прогресс мозговых извилин — вот главное, что доказывает сей внушительный труд господина Рабле!Продолжаю долгопрогуливаться с очередной пятилеткой:)

Почему Франсуа Рабле не повесили?Или не четвертовали? Какое наказание за ересь и неверие полагалось в Европе XVI века? В разных странах наказания были разными, но кое-что было общее - суровость. Но Франсуа Рабле каким-то чудом избежал причитавшиеся ему по закону тягости. Рабле - великий французский писатель, побывавший за свою жизнь как монахом, так и одним из известнейших критиков церкви, при этом из лона христианства он никуда не девался(по его личным заверения). Французский классик написал пять книг, объединенных под общим названием \"Гаргантюа и Пантагрюэль\". Романы повествуют историю жизни двух великанов, вынужденных влачить существование в мире, являющимся карикатурой на современную Рабле Европу(по большей части Францию). Под раздачу попали все - монархи, солдаты, священнослужители, бюрократы, купцы и даже сам Папа Римский, власть которого в те времена была весьма значительной. Особенность сатиры в том, что она в большинстве случаев далека от утонченности - пьянство, половые сношения, насилие, и многое прочее впихнуто в сюжет романов с целью изобличить и высмеять глубоко засевшие в обществе пороки, едва не ставшие естеством. Как видно, вышло отлично - Франсуа Рабле увековечен.

Знаете что, дорогие мои? Я больше не хочу читать французскую классику. Более того, я не хочу ее также видеть, слышать, слушать, предвкушать, любить, обожать, ненавидеть, бояться, держать в руках, валяться с ней, подглядывать в нее, смеяться над ней, плакать над ней, и кучу каких-то там еще глаголов, на которые, безусловно, способен был Рабле, но я такое выдать не могу. Это вам так, для затравочки. Рабле нас просит не забыть выпить, пока мы читаем его книгу. Ну, а я, в свою очередь, прошу выпить читающих сиё творение, потому что как и творчество Рабле, так и моё, читать на трезвую голову практически невозможно.

Знаете что, дорогие мои? Я больше не хочу читать французскую классику. Более того, я не хочу ее также видеть, слышать, слушать, предвкушать, любить, обожать, ненавидеть, бояться, держать в руках, валяться с ней, подглядывать в нее, смеяться над ней, плакать над ней, и кучу каких-то там еще глаголов, на которые, безусловно, способен был Рабле, но я такое выдать не могу. Это вам так, для затравочки. Рабле нас просит не забыть выпить, пока мы читаем его книгу. Ну, а я, в свою очередь, прошу выпить читающих сиё творение, потому что как и творчество Рабле, так и моё, читать на трезвую голову практически невозможно.

Можно предположить что книгу эту мог написать какой-нибудь школяр-зубоскал, получивший очередную порцию выволочки; или достопочтенный доктор всех наук, решивший позабавиться на досуге. Сама биография Рабле отчасти подтверждает эту догадку - такую книгу не мог написать необразованный человек, а французский писатель был человеком весьма начитанным. Конечно, “Гаргантюа” – это в первую очередь, едкая сатира, но сама суть книги, конечно, не так поверхностна, как ее можно видеть. По крайней мере Кроули и его последователи не стал бы слепо копировать идею Телемского аббатства с какой-нибудь низкопробной книжонки, а девиз “делай то, что хочешь”, Телема – это не только детская прихоть, а формула свободы духа. Книгу даже пасквилем не назовешь – скорее, это энциклопедия всех знаний и умений, предвосхищение трудов века Просвещения каких-нибудь Руссо или Дидро, отраженных в кривом зеркале. Не хочется говорить о гениальности или революционности произведения – несомненно, что – то в нем есть, компиляторское, понадергано, перевернуто, испещрено, но вот сама бульварная пошлость, облеченная в литературную форму – это уже новаторство, все эти увеличенные как под лупой физиологические черты – впрочем, зачем их увеличивать, если главные герои – такие титаны, Атланты? Как же пройти мимо пройдохи Панурга, с его знаменитым стадом? Сверхироничность, сверхфизиологичность, сверххулиганство – Рабле устроил безумный карнавал из всего того, что вмещала в себя культура того времени. Все эти детали, типа нового гульфика, мочеиспускания – они важны не только как фон. Потому что отображают низменные потребности, являющиеся обыденностью, и будь ты хоть куртуазный маньерист, хоть возвышенный поэт, ты уйдешь от истины, расписывая свою любовь и не описав все ее физиологическое нутро – вот лейтмотив книги Рабле. Француз не стал строить из себя целку, и выдавать серьезное за смешное, он стал выдавать смешное за пошлое, серьезное за пошлое, а саму пошлость возвел в ранг значимого – и без этого бы не было этого целокупного, термоядерного монумента на хреннадцать страниц, обо всем и ни о чем. – просто большой литературный некролог по усыхающей и изживающей себя литературе, которой, впоследствии, будет время только на книжных полках отдельных ценителей и литературоведов. Что касается самого Рабле, то его предсказание сбылось – книгу поняли в века другие.

Чем больше я взваливаю на себя задач, тем меньше времени остается на подумать - зачем оно все мне надо? Каждый день одно и то же, круговорот мелких, и, зачастую, никому не нужных дел. Утром - чашка кофе, тосты. После занятий - бумажный стакан с кофе, и потом еще очередь из таких же бумажных стаканов, кофе, кофе, кофе... И везде люди, которые заняты тем же - занимают время, чтобы не думать. Странно, но никто из нас не живет для того, чтобы получать удовольствие от жизни, скорее даже наоборот - стремимся все непомерно усложнить, и это получается. Сложный проект, бессонные ночи и все это только для того, чтобы можно было взять следующий проект, еще сложнее. Жизнь развивается по спирали - у кого-то вверх, у кого-то вниз.

Чем больше я взваливаю на себя задач, тем меньше времени остается на подумать - зачем оно все мне надо? Каждый день одно и то же, круговорот мелких, и, зачастую, никому не нужных дел. Утром - чашка кофе, тосты. После занятий - бумажный стакан с кофе, и потом еще очередь из таких же бумажных стаканов, кофе, кофе, кофе... И везде люди, которые заняты тем же - занимают время, чтобы не думать. Странно, но никто из нас не живет для того, чтобы получать удовольствие от жизни, скорее даже наоборот - стремимся все непомерно усложнить, и это получается. Сложный проект, бессонные ночи и все это только для того, чтобы можно было взять следующий проект, еще сложнее. Жизнь развивается по спирали - у кого-то вверх, у кого-то вниз.

«Нас вычислили!» © memory_cellГаргантюа и Пантагрюэль.

«Нас вычислили!» © memory_cellГаргантюа и Пантагрюэль.

Глубокоуважаемые очкарики мои и вы, многомудрые буквоеды (ибо кто, как не вы, сидит сейчас у экранов своих цифровых устройств и читает рецензии на ЛЛ)! Вы думаете, что мое послание призвано познакомить вас с великолепным творением господина Рабле. Дудки! Вам и так о нем все уши прожужжали, прострекотали, прощебетали, процвирикали ваши школьные и прочие учителя. Мол, Рабле то, Рабле сё. Крупнейший, умнейший, величайший, смешнейший. Основополагатель и порокообличитель, гигант мысли и отец французской сатиры. Так оно и есть. Хотите узнать больше – возвращайтесь в школу, в университет, лезьте в гугл, сидите в библиотеке, копайтесь в архивах, переворачивайте тонны бумаги, перелистывайте тысячи электронных страниц, глотайте пыль монографий и песок исследований. Вам мало… Изучите французский, прочитайте роман в оригинале, отыщите все аллегории, разберите по атомам все метафоры, изучите биографии всех упоминаемых реальных персонажей и обглодайте до основания смысл имен выдуманных, вырежьте ножницами из текста все мало-мальски похожее на цитату из великих предшественников и устройте археологические раскопки в книжных отложениях былых веков. Ибо что же еще остается делать. Рабле нечитабелен без сносок, Рабле неинтересен без примечаний, Рабле (прости, господи!) скучен без объяснений. Хотите погрязнуть в лабиринтах изощренных фраз, хотите мучительно спотыкаться через точку о запятую, коситься глазом в неопределимо далекий конец очередного списка слов, понятий, людей, способов, причин, действий, бездействий, бухла, еды, еды, еды… Воля ваша!

Глубокоуважаемые очкарики мои и вы, многомудрые буквоеды (ибо кто, как не вы, сидит сейчас у экранов своих цифровых устройств и читает рецензии на ЛЛ)! Вы думаете, что мое послание призвано познакомить вас с великолепным творением господина Рабле. Дудки! Вам и так о нем все уши прожужжали, прострекотали, прощебетали, процвирикали ваши школьные и прочие учителя. Мол, Рабле то, Рабле сё. Крупнейший, умнейший, величайший, смешнейший. Основополагатель и порокообличитель, гигант мысли и отец французской сатиры. Так оно и есть. Хотите узнать больше – возвращайтесь в школу, в университет, лезьте в гугл, сидите в библиотеке, копайтесь в архивах, переворачивайте тонны бумаги, перелистывайте тысячи электронных страниц, глотайте пыль монографий и песок исследований. Вам мало… Изучите французский, прочитайте роман в оригинале, отыщите все аллегории, разберите по атомам все метафоры, изучите биографии всех упоминаемых реальных персонажей и обглодайте до основания смысл имен выдуманных, вырежьте ножницами из текста все мало-мальски похожее на цитату из великих предшественников и устройте археологические раскопки в книжных отложениях былых веков. Ибо что же еще остается делать. Рабле нечитабелен без сносок, Рабле неинтересен без примечаний, Рабле (прости, господи!) скучен без объяснений. Хотите погрязнуть в лабиринтах изощренных фраз, хотите мучительно спотыкаться через точку о запятую, коситься глазом в неопределимо далекий конец очередного списка слов, понятий, людей, способов, причин, действий, бездействий, бухла, еды, еды, еды… Воля ваша!

Это книга, которая входит в список \"1001 books you must read before you die\". Но скажу честно, я бы ничего не потеряла, если бы ее не прочитала. В который раз убеждаюсь, что сатира, особенно, когда она написана не в ХХ ст., явно не мой жанр.

Это книга, которая входит в список \"1001 books you must read before you die\". Но скажу честно, я бы ничего не потеряла, если бы ее не прочитала. В который раз убеждаюсь, что сатира, особенно, когда она написана не в ХХ ст., явно не мой жанр.

Восхваление Франсуа Рабле — это почти как критика Пауло Коэльо: зачастую не имеет никакого отношения к, собственно, творчеству писателя и служит лишь для высказывания «правильных» литературных пристрастий. Грубо говоря, можно даже не читать упомянутых творцов: просто одного принято нахваливать на все лады, а при упоминании другого — морщя носик, презрительно плеваться. Безусловно, целые поколения эстетствующих «интеллектуалов» готовы упиваться многочисленными вульгарностями, отвратительными физиологическими подробностями и прочими, прошу прощения, фекальными шуточками, которые больше подходят для раздевалки младших классов, чем для классического художественного романа, но я, если позволите, спрошу: какого чёрта?Разрешите привести пример: одна из самых популярных сцен этого, с позволения сказать, произведения, представляет собой несколькостраничное самое настоящее смакование процесса, извините, «подтирки», простите великодушно, «полушарий» Гаргантюа. Если вам ещё не стало дурно — я завидую и преклоняюсь перед возможностями вашего желудка. Но это только начало: временами Рабле напоминает Сорокина, у которого тоже абсолютно все персонажи вплоть до первейшего лица государства способны с упоением поедать фекальные массы да нахваливать повара. Так и поклонники этой книги — сколько Рабле не кормит и не поит их вопиющей бесвкусицей, они только глотают да громко просят ещё.Но Рабле не может рассказать ничего интересного, в его романе не происходит ровным счётом ничего важного — он только вульгарно хохочет и, великодушно извините, «пукает» подмышкой. Подобное представление способно рассмешить только первоклассника, который вчера открыл для себя lurkmore.ru — именно в духе авторов и посетителей подобных сайтов Рабле занимается тем, что, простите глубокопочтеннейше, гадит на всё то, до чего дотягиваются его «полушария». На самом же деле «сатирическому гению» Рабле далеко даже до наших авторов вроде Ольги Громыко, не говоря уже об Андрее Белянине.Вы знаете, я не отношусь к тем людям, которые во что бы то ни стало дочитывают любой бред, который взялись читать. Я просто захлопнул книгу на середине, упиваясь своим ничтожеством — позвольте, выходит, я слишком глуп для того, чтобы оценить влияние этого «великого» романа и проникнуться, так сказать, восторгом. Ладно, пусть я дурак и быдло. Пусть я не могу оценить прелесть настоящей «классики» и довольствуюсь лишь «всякими там» детективами. Но я не могу получать удовольствия от книги, каждая страница которой вызывает у меня жгучее желание забиться в душ минут на сорок.Поэтому объявляю, что я ухожу из Долгой Прогулки!

Восхваление Франсуа Рабле — это почти как критика Пауло Коэльо: зачастую не имеет никакого отношения к, собственно, творчеству писателя и служит лишь для высказывания «правильных» литературных пристрастий. Грубо говоря, можно даже не читать упомянутых творцов: просто одного принято нахваливать на все лады, а при упоминании другого — морщя носик, презрительно плеваться. Безусловно, целые поколения эстетствующих «интеллектуалов» готовы упиваться многочисленными вульгарностями, отвратительными физиологическими подробностями и прочими, прошу прощения, фекальными шуточками, которые больше подходят для раздевалки младших классов, чем для классического художественного романа, но я, если позволите, спрошу: какого чёрта?Разрешите привести пример: одна из самых популярных сцен этого, с позволения сказать, произведения, представляет собой несколькостраничное самое настоящее смакование процесса, извините, «подтирки», простите великодушно, «полушарий» Гаргантюа. Если вам ещё не стало дурно — я завидую и преклоняюсь перед возможностями вашего желудка. Но это только начало: временами Рабле напоминает Сорокина, у которого тоже абсолютно все персонажи вплоть до первейшего лица государства способны с упоением поедать фекальные массы да нахваливать повара. Так и поклонники этой книги — сколько Рабле не кормит и не поит их вопиющей бесвкусицей, они только глотают да громко просят ещё.Но Рабле не может рассказать ничего интересного, в его романе не происходит ровным счётом ничего важного — он только вульгарно хохочет и, великодушно извините, «пукает» подмышкой. Подобное представление способно рассмешить только первоклассника, который вчера открыл для себя lurkmore.ru — именно в духе авторов и посетителей подобных сайтов Рабле занимается тем, что, простите глубокопочтеннейше, гадит на всё то, до чего дотягиваются его «полушария». На самом же деле «сатирическому гению» Рабле далеко даже до наших авторов вроде Ольги Громыко, не говоря уже об Андрее Белянине.Вы знаете, я не отношусь к тем людям, которые во что бы то ни стало дочитывают любой бред, который взялись читать. Я просто захлопнул книгу на середине, упиваясь своим ничтожеством — позвольте, выходит, я слишком глуп для того, чтобы оценить влияние этого «великого» романа и проникнуться, так сказать, восторгом. Ладно, пусть я дурак и быдло. Пусть я не могу оценить прелесть настоящей «классики» и довольствуюсь лишь «всякими там» детективами. Но я не могу получать удовольствия от книги, каждая страница которой вызывает у меня жгучее желание забиться в душ минут на сорок.Поэтому объявляю, что я ухожу из Долгой Прогулки!

Думаю, нет ничего лучше, чем после просиживания на жидком стуле перед гербом Франции взяться за \"Хлеб с ветчиной\" Чарльза Буковски. Это я не к тому, что время снова взяться за чревоугодие, а про окаменевший кал, который застрял у героя скандального автора в жопе, потому что ему не особо хотелось пользоваться сортиром. И ведь современному человеку действительно не хватает копроты, по-видимому, из-за особого, чуть ли неосознанного поклонения богу Гастеру. И Франсуа Рабле - один из немногих, кто без всяких церемоний показывает мир таким, каков он есть, а вдохновение ищет все-таки на пустой желудок. В основном, описания Рабле очень физиологичны и раскрывают сакральное на уровне его пищеварительной системы. И все это под непременные возлияния перебродивших жидкостей высшего качества, что должно дать нам понять, что есть пантагрюэлизм.Первые две части томика очень похожи друг на друга и рассказывают нам истории рождения и взросления названных Гаргантюа и Пантагрюэлем великанов. Остальные три крутятся вокруг приключения свиты Пантагрюэля в поисках приемлемого предсказания о будущей женитьбе Панурга. Мне показалось странным, что Рабле захотелось написать приквел про Гаргантюа и его отца Грангузье, когда все крутиться вокруг Пантагрюэля и пантагрюэлизма. Первая книга, проникнутая этим самым пантагрюэлизмом, даёт нам только одного из главных героев - храброго защитника виноградников брата Жана. Да и две первые книги, за неимением чётких целей героев и очерченной сюжетной арки, больше напоминают отрывки, которые как будто вырваны из ряда праздных рассуждений. Такие разговоры строятся, как и у Монтеня, в форме накапливания аргументов к определённой мысли, но, в отличие от настоящего философа, у Рабле любомудрие представляет собой не что иное как притягивание фактов из античной истории и философии к церковной схоластике и христианскому мировоззрению. Именно такие вещи и вызывают большую улыбку, чем обращение к низменным темам. Больше всего меня повеселила история, в которой умер бог Пан. Другие разговоры - не что иное как перетирание одной мысли во множестве привязанных к ней эпитетов, качеств и свойств, кажущихся простым нагромождением случайных фраз. Заголовки каждой главки зачастую не дают четкого представления о том, что в ней произойдёт- скорей всего, в ней будет только зачин названного события, которое может и не получить продолжения далее и закончится перетиранием пары мыслей по названному поводу.Последние три книги напоминают Путешествие Гулливера, что наталкивает на вопрос, а не заимствовал ли Свифт некоторые идеи Рабле, когда сделал своего героя великаном среди лилипутов и когда забросил его в свою собственную утопию - Лапуту? Так или иначе у Рабле встречается и сама Утопия, и несколько вариантов идеальных обществ, созданных на основе монастырей. В путешествии друзей и подданных Пантагрюэля к оракулу божественной бутылки обрывочность объяснима тем, что это могли быть судовые дневники Рабле-персонажа, который ведёт здесь повествование от первого лица и участвует в приключениях наравне со всеми. При этом чаще всего упоминаются ненасытный и неустрашимым брат Жан, учитель Пантагрюэля Эпистемон и пошляк, полиглот и пройдоха Панург. Пантагрюэль среди своих друзей выделяется редко, хоть он вроде и великан, чего зачастую и не заметно, пока к нему в рот не залезет магистр Алькофрибас и не увидит его внутренний мир, буквально описывающий этот микрокосм в масштабах макрокосма: внутри обнаруживается целый город с людьми. Но как и все сатирические произведения, в этой великой во всех смыслах книге есть огромные минусы. Во-первых, её юмор действует только для того мира, где образованные люди с одной стороны ещё не отошли от приятия Божественных истин, но уже пресыщены вольностями церкви, досконально понимают идеалы христианской жизни и при этом подробно знакомы с достоянием античной мысли. Для них винегрет из языческой мифологии в контексте доверенной единственному Богу жизни и должен выглядеть смешно, но современник и вместе с ним автор комментария, использующий понятия и взгляды атеизма, отдаляется от этого плана восприятия и, по большому счёту, видит противопоставление научной мысли и религии, что видится не менее смешным извращением существования необразованной, атеистической прослойки мира. Не ухохочешься. Во-вторых, любая сатира берет от своей эпохи то, что находится на грани, перейдя которую, получаем гротескную и оттого смешную картину. Из-за этого здесь представлена только одна сторона того мира - та, над которой можно посмеяться. Такие книги, на мой взгляд, нужно читать в дополнение к тем, в которых есть то, на что можно посмотреть так же серьезно, как не столь веселые авторы той же эпохи, либо сопровождать пространным комментарием о том, что представляла из себя та самая, серьёзная, сторона. В-третьих, в \"Гаргантюа и Пантагрюэле\" присутствуют вполне себе разумные рассуждения, которые читателю профанному могут показаться столь же мудрыми, как этимология языка от Задорнова, когда простота конечных выводов кажется верной и неоспоримой истиной, потому что к ней прицеплено несколько аргументов и ходящих в народе мыслишек. В общем, это одна из тех книг, которая и просветить, и повеселить может только тех, кто прочтёт её в дополнение к знаниям об эпохе Возрождения и пониманию ее сокровенной мысли. Без этого карнавал будет походить на повседневное оправдание пошлости и раболепствование перед собственным кишечником.

Сложно написать рецензию на книгу, которая не понравилось, а точнее сложно даже подобрать слова, но постараюсь.

Сложно написать рецензию на книгу, которая не понравилось, а точнее сложно даже подобрать слова, но постараюсь.

Что Шляпник разглядел во время его безумных шатаний.Ну что, господа мои хорошие, сегодня я нахожусь в весьма необычном литературном мире, гиперболизированном, юморном и выходящим за грани моего рассудка. Сегодня мне предстоит вести репортаж из одного городка французского, да рассказать вам о странностях в нем творящихся. Именно в этом городке может десятки, может сотни, может тысячи лет назад, а может быть только и вчера родился один великий герой, один величайший ученый, да и просто человек хороший. А верить или нет, это уже ваше дело, но на вашем месте не вижу ни одного повода не верить, ибо зачем же писать мне всякие враки да сплетни непотребные. В один из первых дней моего пребывания, а может и пары ночей, один из славных городков пополнился новым жителем, да таким, что сотни коров прокормить его пытались, а сотни овец свои шубки для его одежды пожертвовали, да и чего только стоило сшить ему самый прекрасный, разукрашенный, отменный и превосходный гульфик. Это \"явление\" мальчика стало настоящим событием, которое я и отправился незамедлительно посмотреть. И скажу вам, это был настолько вялый, упитанный, разрумяненный, оберегаемый, откармливаемый, флегматичный, спокойный от вина, да и просто славный младенец. Вот такой он был Гаргантюа, такой расчудесный, что не смог я от от него \"оторваться\", прикипел ко всем чреслам его и решил записать репортажный роман, и не говорите мне только, что нет жанра такого. Если не видали такого, то и придержите свой рот на замке. И что вам могу сказать, Гаргантюа стал выдающимся ребенком! Чего только стоило его презамечательное исследование способов подтирки! О, видели бы вы его в эти моменты, прочувствовали бы все прелести ученого его ремесла. И было бы просто кощунством держать столь славный, едкий, пытливый, искрометный ум держать в городишке, стоило парнишку в большой город на обучение посылать. Ох, сколько же лестных отзывов мог он получить о себе, но не так сладка жизнь его выдалась. Пришлось нашему Гаргантюа попотеть усиленно, прокачать чресла свои нехило, да и во всяких философских и прочих науках улучшить знания. И по прошествии всего этого предстал перед нами юноша сильный и волевой, готовый на подвиги и свершения, которые естественно тут же подвернулись ему под брюхо. Видите ли решили нашего Гаргантюа одни воины запугать виноградинками да роем мух, хотя на деле-то это были ядра пушек, но не подумали они, что герою нашему достаточно ветки дерева было, чтобы разнести их замок в пух и прах. Ох и великанище же, а не человек, да самое великое человечище! Но не был бы я таким счастливцем расчастливым, если бы только нахождение рядом с Гаргантюа стало величайшим событием. О нет! Будет и второе явление в этом репортажно-саботажном романе. Явление настолько и нелепое и правдивое, что порой и сам перестаю в него верить, а порой готов до хрипа спорить с неверующим людом. Что же могло так душевное мое состояние растревожить, спросите вы? Это было появление Пантагрюэля, и он был еще более гиперболизированным, приукрашенным, распридуманным, разухабистым и все такое прочее. А может и впрадву существовал такой, это уж вам решать, верить или нет. Но если отец его лишь ядрышки за мух принимал, то сын пошел дальше в своих деяниях. Пантагрюэль, правда или неправдами, создал целую страну во рту, в которой мне \"посчастливилось\" побывать. Погулять по зубным холмам, по языковым горам, оказаться где-то в горле. Что? Не верите до сих пор? Ох и глупцы же вы, неверующие! Пантагрюэль, как и отец его, тоже натворил дел немало, друзей себе завел, в философы подался, а также совершил невероятное путешествие к Божественной Бутылке. Это были прекрасные мгновения, полные тонкого смешка и юморка, наполненные такими беседами, что уши отвяли, а потом заново выросли. Я все вопрошал, ну как можно десятки страниц обсуждать необходимость женитьбы, да потом еще рассуждать еще страниц 50 об изменах и рогах. Дело-то, конечно, важное, и посмотреть на него с медицинских, философских и прочих бренных воззрений лишним не будет, но не настолько же подробно! Вот уши мои и не выдержали, сбежали, искупались в море и решили вернуться обратно. И если бы не Бутылка, не стал бы всего этого терпеть, но финал путешествия того стоил. Нахлебался я, закрыл талмуд, уложил на полочку и прикрыл стопкой книг, чтобы подольше не вспоминать.И вообще, жизнь этих то ли великанов, то ли преувеличенных алкоголем людей, не так уж и интересна была. Главное, потрепаться было бы о чем за хмельной кружкой, да пофантазировать на всякие события. Но если бы не эти гиперболы, если бы не мимолетный юморок, то путешествие теряет всю нить повествования и кажется набором синонимов, антонимов, рассуждений и сказаний, да таких скучных, что заснули бы вы сразу. Но можете и не верить словам моим, ведь я всего-то Безумный Шляпник, и были ли эти знакомства реальностью - судить не мне!Долгая прогулка-2016. Команда Boomagomaraque, июнь

Обычно я не занимаюсь глубоким анализом прочитанных произведений, ибо есть для этого более умные люди, чего уж там. И вместо того, чтобы выдавливать из себя и извергать на свет белый тонны псевдоумных попыток разобрать по косточкам, по полочкам, разложить на молекулы и иже с ним, я рассказываю о своих впечатлениях и переживаниях, вызванных книгой. Будет так и в этот раз, ведь в одночасье поумнеть мне не под силу.

Обычно я не занимаюсь глубоким анализом прочитанных произведений, ибо есть для этого более умные люди, чего уж там. И вместо того, чтобы выдавливать из себя и извергать на свет белый тонны псевдоумных попыток разобрать по косточкам, по полочкам, разложить на молекулы и иже с ним, я рассказываю о своих впечатлениях и переживаниях, вызванных книгой. Будет так и в этот раз, ведь в одночасье поумнеть мне не под силу.