Жизнь и судьба

Что не особо понравилось - это обилие критики Советской власти. Это перебор, на мой взгляд. Книгу рекомендую к прочтению, если не испугает количество страниц.

Читается медленно, потому что живое и интересное заглушается сюжетными линиями и пассажами скучными, плоскими и как будто искусственными. На кой нам сдались внешние данные лысых дядек на заседаниях института в таких подробностях? Как живописно и отвратительно лоснились их черепа и блестели глаза. Вообще вся линия про Штрума, Соколова с его Марьей Ивановной и Людмилу то ли неживая, то ли пылью покрытая. Читалось мучительно. А истории, в которых ожидалась жизнь, остались нераскрытыми, обделёнными вниманием автора. Как будто весь роман тебя завлекали, что вот-вот перед героями будет поставлен сложный вопрос, они проявятся и выйдут из матрицы. Но нет. Важнее автору оказалось подбить в конце параллели мирной и лагерной жизни, смены войны и мира с чередованием времён года. Герои оказались рекламными агентами, которые тебя агитируют читать дальше, а потом незаметно сливаются.Охота на снаркомонов. Книга, перешедшая вам из библиотеки родителей

-цать страниц автор царапает читателя какими-то мелкими и оскорбительными для женщин замечаниями и историями, обобщающими мысль, что \"курица не птица, баба не человек\".

Не знаю отнести ли мне это себе в плюс или в минус, но я прохладно отношусь к такого рода литературе, где в жесткой (и порой несправедливой) форме критикуются советские граждане и советские нравы во время Великой Отечественной. Сюда можно отнести Солженицина, «Барбароссу» Пикуля, и - как я думала - «Жизнь и судьбу» Гроссмана.

Каково же было мое удивление, когда после прочтения первых трёх глав меня не затошнило от скуки и плохо построенных предложений! Крайне редко, согласитесь, бывает такое, что ожидания от книги отказываются полностью непригодными, да ещё и в лучшую сторону! Скажу честно, не ожидала, не ожидала я, что мне так понравится «Жизнь и судьба». Ничему в моем списке предпочтений она не соответствовала, скорее наоборот, и...

Словом, все сюжетные линии романа так или иначе связаны с семьёй Шапошниковых. Сильная женщина и просто хороший человек Александра Васильевна Шапошникова имеет четверых детей, любимых ею в полной мере: чёрствую снаружи, но добрую внутри Людмилу, красавицу Женю, трогательную Марусю и Митю, любимца всей семьи. Дети выросли, уже многие имеет своих детей, и сеть «семейных уз» расползается по всей территории Совесткого Союза и других стран. Попытаюсь вкратце перечислить некоторые сюжетные линии, наиболее важные для развития повествования.

1)Линия Штрумов. Людмила замужем за евреем-физиком Виктором Штрумом, талантливым атомщиком и ученым, который переживает не лучшие свои дни в борьбе с бюрократией и антисемитизмом, распространившими в его институте. У них есть взрослых дочь Надя, девушка с тяжёлым характером и сложной личной жизнью.

2) Линия Жени. Вторая дочь, Женя, рассталась со своим мужем-коммунистом Николаем Крымовым из-за разногласий в проблемах коллективизации и репрессиий, так как Крымов считает, что любая жесткость оправдана, если она на благо СССР. Женя встречает красивого, статного танкиста-героя Пётра Новикова, отчаянно влюблённого в неё, и поначалу отвечает ему взаимностью, но до самого конца так и не понятно, с кем же в конце концов останется Женя.

3) Линия, связанная с концлагерями. В одном из лагерей Западной Германии существует группа помольщиков во главе со старым коммунистом Мостовским.

4) Комплекс линий, связанных с немцами. Две или три линии рассказывают о солдатах вермахта, Паулюсе, Гитлере.

5) Линия с «жильцами» дома Грекова. В одном из домов в разрушенном Сталинграде сражается группа людей во главе с мужественным командиром Грековым. Нам покажут и красивую любовную линию радистки Кати Венгровой и внука Александры Васильевны Серёжи Шапошникова.

6) Линия Веры Шапошниковой. Вера Шапошникова беременна от своего мужа героя-летчика Викторова, который трагически погибает во время выполнения боевого задания.

7) Линия Софьи Левинтон. Врач-еврейка Соня Левинтон попадает в немецкий плен, где ее отправляют на верную смерть в концлагерь. Во время всего долгого переезда до места назначения в грязном и душном вагоне она берет под свою опеку маленького сироту Давида.

Да, линий много. Верно, что иногда «Жизнь и Судьбу» по объёму введённых персонажей сравнивают с «Войной и мир» Толстого. Да и книга сама по себе толстая, так что за пару часов ее точно не осилишь. Ну и повторюсь, читается легко, хоть я и не ожидала этого.

Видно, что автор проделал серьезную работу, вообще заметно, что Гроссмана волнует то, о чем он пишет. Для меня это скорее плюс.

Справедливо, что другие критики пишут о том, что никаких исторических знаний поманите принесёт. Верно. Роман представляет собой исключительно художественную ценность, пополнить исторические здания за книжкой тут не получится.

Чем же тогда меня тогда привлёк роман? Ну наверно персонажами. Иногда книги западают в душу благодаря мыслям автора, стилю и слогу писавшего, иногда благодаря тонкому психологизму, а иногда благодаря хорошо и удачно прописанным героям. Здесь именно этот, последний случай. Чтоб убедить вас в своей правоте, попробую перечислить своих любимых персонажах.

•Николай Крымов. Ну вот люблю я героев, которых жалко. Не знаю, с чем это связано, видимо, всем нам, женщинам, иногда хочется кого-то пожалеть. В крови это, должно быть. Персонаж сильный, видно, что он любит и свою жену, и нежно предан Родине и партии.

•Петр Новиков. Трогала его любовь к Жене Шапошниковой. Все-таки приятно видеть, что и на войне есть ей место.

•Надя Штрум. Не знаю как, но мне понравилась молоденькая дочка Виктора Штрума. В ней чувствуется живость, резвость и при этом какая-то особая житейская мудрость.

Рецензия получилась длинноватая, но смею надеется, что вам она принесёт хоть малую пользу, ибо писалось все это исключительно для удовлетворения ваших эстетических нужд.

В итоге, хочу сказать, что сейчас жалею о том, что ранее не прочла этот роман, так как он мне, несмотря на силу моего предубеждения, понравился. Теперь постараюсь не грешить фразой «Не читал, но осуждаю»! Возможно, что книга и посредственная, но в мою душу она запала именно своим стилем (написано неплохо) и интересными персоналами. Попробуйте и вы прочесть «Жизнь и судьбу», вдруг она и вас удивит!

Книжное путешествие, тур 12, круг 4, карта 4 тура, поле 20. Запрещённые книги

Гроссман взялся за монументальную историю человеческого страдания. В очень короткий срок случается так много всего жуткого: война в Сталинграде, уничтожение евреев в немецком лагере смерти, но также и стукачество, безумное разбирательство \"измены\" Крымского, и самое, наверно, страшное - это товарищеский суд, устроенный в институте над Штрумом. Самое страшное - это когда люди выбирают козла отпущения, чтобы скормить невинную жертву чудовищу и хотя бы какое-то время чувствовать себя в безопасности, пока чудовище переваривает жертву. Гроссман описывает всё документально чётко: голод, холод, разруха, война, лагеря и чистки. Но главно не это, а то, как люди ведут себя при всё при этом. То ведут себя неожиданно по-человечески, делая добро незнакомым людям, то совершенно как звери стучат на своих знакомых, зная, что этим уничтожают человека. И даже умудряются при всём при этом любить. Мне кажется, это главное, самое важное, что нащупал автор: человек - это всегда человек. Одновременно подлый, грубый, но и способный любить и быть бескорыстным.

Ухватить все детали за одно прочтение просто не удаётся. Кроме того, видимо, герои были представлены в первой части, так что некоторые из них как чёртики из коробочек неожиданно появляются и становятся главными на главу-другую, а потом исчезают, часто насовсем в силу обстоятельств. И куча фраз, которые хочется обдумать отдельно, утащить на цитаты. Ну я к тому, что раз уж решено, что это самый главный роман, то и нельзя его просто прочитать один разочек. Единственный раз в жизни захотелось разобрать книгу на уроке литературы. Надо чтобы в таком потоке важного кто-то помог указать на те моменты, которые сам, может и упустил.

Когда читаешь много книг о войне, тоталитаризме, попрании прав и свобод человека, в какой-то момент начинаешь ошибочно полагать, что ты уже многое знаешь ....А потом встречается на твоем читательском пути роман Василия Гроссмана или тетралогия Юрия Слепухина (об этом чуть позже), получаешь щелчок по носу и заново открываешь какие-то страницы истории, переживаешь те моменты, которые были скрыты или не встречались так явно тебе до этого в литературе.Чтение романа Василия Гроссмана абсолютно трудное занятие, с какой стороны не подойди к нему. Здесь очень много героев, как главных, так и второстепенных. И с ходу, сразу и не поймешь, кто он и что и зачем он тут. Будет этот человек дальше играть какую-то роль в судьбах других персонажей или ему суждено стать одним из многих, чтобы лучше показать трагедию, в которой оказалась страна и Родина.

И тут дело не только в войне, но и в ней безусловно тоже, когда советскому человеку пришлось отстаивать независимость своей страны и бороться с врагом, вероломно напавшим на нашу страну. Помимо этого ему еще постоянно приходилось внутри собственной страны доказывать, что ты не враг и не проводишь подпольные диверсии, изнутри подтачивая социалистическую Родину.

Получалось, что человек оказывался между молотом и наковальней, одновременно вынужденный и защищать ту систему, которая не давала спокойно жить и свободно дышать, и противостоять ей по мере сил..

И , пожалуй, с целью максимально полно показать это страшное положение, в котором оказался практически каждый советский человек, автор и вводит здесь столько героев и сюжетных линий. Тут и представители интеллигенции, занимающиеся перспективным направлением в ядерной физике, военные, будучи репрессированными и вернувшимися в строй в связи с началом войны, убежденные коммунисты, свято верящие в заветы партии и Сталина, лагерники, осужденные в 1937 году, рабочие, солдаты. Как остаться человеком, как не предать себя и свои взгляды, память тех, кто ушел, то, чем жил, во что верил...Сложно чудовищно трудно, испытывая ежедневный страх и трепет, сохранять себя и не поддаться искушению, которое всегда рядом , вот оно манит привилегиями, распределителями, дополнительными пайками и личными шоферами. Кажется, что пишет автор достаточно сухо и скупо. Много военных действий, различных воинских частей, званий и подразделений, в которых не грех и запутаться, но спустя время понимаешь, что это не главное в повествовании. В первую очередь человек и страна, человек и система, человек и враг.

А потом , когда ты только освоился с текстом, Василий Гроссман раз и вплетает в текст такие эмоционально насыщенные истории человеческих судеб, что все происходящее до этого наполняется еще большим отчаянием, болью и пониманием того, что нам, живущим сейчас, никогда не осилить меру того, что пришлось пережить тем поколениям. Эти страницы придают роману небывалую силу и звучание, за чтением которых забываешь как продирался через многие страницы.Нельзя не упомянуть о том, что значительная часть романа посвящена еврейскому вопросу в те годы, гонениям, которым они подвергались как со стороны Гитлера и его системы, так и советской системы во главе со Сталиным. Но это здесь не самое главное и не лезет в глаза (если вдруг кто уже устал об этом читать), это часть вопроса человек и система в целом и так ли уж отличны были нацизм и сталинизм, одинаково направленные на подавление свободы и личности человека.И еще один момент, о котором хотелось бы упомянуть. Судьба комиссара Крымова настолько яркая, насколько и типичная для того времени. Как хорошо быть уверенным в том, что другие могут быть врагами, и как трудно это сделать в отношении себя. И в связи с этим мне вспомнилась цитата из книги Артура Кестлера Слепящая тьма Своим романом автор каждому напоминает, что человек, нация, борющаяся за свободу, должны быть и сами свободны в собственной стране, что победа, достигнутая под Сталинградом должна была стать началом этого пути , но не стала, к сожалению, о чем и свидетельствуют судьбы многих героев книги. А окончание романа, кажущееся обрывочным, ставит запятую в надежде на возможные перемены к лучшему...Игра в классики. Тур № 9.

Школьная вселенная. Девятый учебный год.

2. Представителям среднего поколения, что в силу каких-то причин не прочитали Гроссмана в конце 80-х-начале 90-х, тоже читать его поздно. Ничего нового для себя здесь вы не найдете. Книга почти в тысячe страниц, есть еще первая часть похожего объема. Ниже привожу перечень концептуальных глав (чтобы кто-то мог реально сэкономить время), с которыми можно ознакомиться, не растекаясь мыслями по всяким изжеванным уже историям стыдливой интеллигенции, трогательной любви совестливых девушек исключительно с мужиками высшего командного состава и извечной нынче теме Сталина. Естественно, при чтении в конце 80-х книга была бы прорывом и откровением, но сейчас уже поздно топтаться. Теперь даже по Гроссману снимают фильмы, развернув его книгу к лесу передом, а к государству задом.

3. Представителям молодого поколения книга может и нужна, но вероятность того, что ее кто-то прочтет, мала. Читать не модно, а фильм уже действительность исказил как мог.

В итоге, \"Жизнь и судьба\" Гроссмана так и осталась произведением непонятно для кого, но мне из моего погреба это не кажется невероятным, напротив, кажется закономерным. Если не совсем коротко о книге Гроссмана.Гроссман - репортер и этим сказано многое. Текст писан максимально беспристрастно, потому выглядит объективным. Конечно, это совсем не означает, что он таковым и является. Давая одну из оценок, автор хорошо охарактеризовал собственный подход, говоря об индифферентном равнодушии шахматиста. Связав научные достижения 20 века с развитием фашизма (глава 19, часть 1), Гроссман в своей книге сам демонстрирует исключительно научный подход (разбавленный, конечно, по возможности как можно более простецкими историями), исключительную академичность. Его, конечно, никто в фашизме обвинять не станет, но ради справедливости, на которой так помешан Гроссман, стоит обратить внимание на похожий принцип построения. В подобном хорошо разбирается человек, у которого всегда собственный пример перед глазами. И потом, Гроссман не Лев Толстой, который, в свойственной гению манере, нашел-таки когда-то камень преткновения в похожей ситуации - понял, что отрицать логику с помощью логики глупо. Да, Гроссман на фронте понаписал кучу заметок, понял и изобразил для себя принципы работы процессов, куда это было девать под давлением цензуры. О стране же в основном автор пишет так равнодушно, как рассказывал бы о пропавшем шланге из-под лестницы у дворницкой. Написано, впрочем, очень ясно и просто, структурировано, все разложено по полочкам. Уверен, что полы в доме Гроссман драил ежедневно. Точнее, кто там за ним убирал.Явные цензурные недомолвки ( а цензуре здесь вообще нечего делать, \"Жизнь и судьба\" состоит целиком из сенсаций того времени, поэтому ее можно было только сжечь. Что с ней и сделали) тоже поданы в таком ключе, что нет никаких сомнений в их однозначности. Природа сразу же развернула Гроссмана лицом к читателю, такие тексты любят, они общедоступны, а если немного тонко польстить обывателям, то и вовсе можно прослыть знаменитым. Уверен, правда, что Гроссман считал свой природный талант исключительно личным завоеванием. Поэтому покоренные территории он использовал по полной, несмотря на то, что в общем-то такая надуманная простота изложения говорит о том, что автор невысокого мнения о предполагаемой аудитории. Если не глубокие, то, во всяком случае, серьезные мысли, которые выдают истинный облик писателя, перемежаются с очень разными на первый взгляд историями из жизни нескольких десятков героев. Вроде бы все на месте, Гроссман спустился в окоп, пожал руки бойцам, показав удостоверение спецкора, улыбнулся даже и ввернул грубое словечко, чтобы проканать за своего. Информации в итоге набрал вагоны, что и неудивительно. Герои получились совершенно однотипные - страдающие по одному и тому же поводу, скрывающие свою настоящую интеллигентность, мечущиеся среди быдла, лелеющие светлую мечту об идеально правильном светлом мире. В общем, все герои у него Гроссманы. Эта несуразица, конечно, хорошо закамуфлирована, война помогла - все типа одержимы одной и той же мыслью. Ну, так в противовес героям Гроссмана всегда ставится что? Именно то, что характеризует на тот момент всех обыкновенных людей - грубость, постоянные мысли о хлебе насущном, местечковость. Не научились они мыслить глобально, подобно автору, свинью под дубом он не упомянул, но намекнул на нее. Немцы, кстати, ищущие собеседника-спорщика среди заключенных , чтобы провести вечерок за любимым занятием, здесь тоже Гроссманы (глава 15, часть 2). \"Жизнь и судьба\" - это документальный труд, ни к чему из нее было делать художественную литературу. Гроссман не похож на настолько наивного человека, который мог предполагать, что подобную книгу опубликуют. А \"Жизнь и судьба\", между тем, прошла цензуру, пусть и не реальную при жизни автора, а внутреннюю цензуру Гроссмана. Сам писатель в ней предстает перед нами подобно агнецу божьему, некая неестественность литературная бьет в глаза, как называется то, когда человек даже в туалете продолжает вещать нечто монументальное, с трибуны. Так это именно то, за что писатель наполучал премий (первая часть \"За правое дело\").Текст пестрит отсылками к классикам, причем к классикам преимущественно русским, что тоже не наводит ни на какие позитивные мысли. Старый добрый прием восхваления, например, Пушкина, представляющего русский дух. Пушкина цитируют буквально везде, им завалены все полки в доме, \"Вокруг Пушкина\", \"Друзья Пушкина\", разговоры только на тему Пушкина. Все это делается с единственной целью - скрыть свою настоящую национальность. Понимаю, что сие не от хорошей жизни, но как это ужасно, когда человек начинает произносить пафосные речи уже наедине с самим собой. В описании одного из главные героев, физика Штрума, Гроссман совершенно выдал самого себя с головой, рассказав о расписании настроения у своего героя. Прекрасно жить, когда у вас даже настроение регулируется - утром вы озабочены, днем радуетесь по расписанию, а вечером с тоскливой серьезностью толкаете какую-нибудь патриотическую речь. И таланты искать не нужно. Интеллигентский снобизм Гроссмана по сути - еще одна теория сверхчеловека, уверенного, что все в этом мире должно быть по его образу и подобию. Противопоставлять идею человечности науке, а самому прятать свой исключительно научный подход - понимаете, о чем речь? Книга на 80 процентов состоит из текстов попроще, которые в виде информационной сводки, построенной на сенсациях, выложил репортер, получающий от всего этого нездоровое удовольствие, ожидающий предсказуемой реакции масс, это он опыты такие проводит. Коренным образом от идей фашизма подход Гроссмана должно отличать неприятие насилия, но здесь, знаете ли, у автора в первую очередь всплыло откровенно личное, которое еще и наглым образом выдается за общественное (Гроссман, кстати, это понимал и описал в главе 16, часть 2, разумеется, отстранено, не приписывая себе). Дайте Гроссману возможность, он бы, подобно Канту, всю жизнь просидел в кабинете. Такой уровень равнодушия у него не предполагает только профессиональное и только национальное. За ним прячутся его личные страхи. По сути он боится людей вообще. Гроссман дал три определения человека (можно это трактовать - самого себя) - свободный, разумный, добрый. Некоторые определения по Гроссману растолкованы выше. Свобода в кабинете на диване ( к ней, кстати, Гроссман пришел, потому и написал эту книгу), доброта, которую лучше так не называть ( очень характерна глава 8, часть 2, сочинение для второго класса на тему \"Дружба\" от Гроссмана) и , наконец, разум. Последнее определение неверное. Гроссман сам доказывает, что разум у него вытесняется добротой. Пусть доброта и показная, но здесь важен механизм. С чего бы ему приводить эти характеристики в виде перечисления, через запятую, будто они равноценные. То, что может существовать вместе, взаимно дополнять друг друга, не может быть взаимоисключающим. Следовало бы термин\"разум\" заменить на что-то типа \"формальная логика\" и тогда все встает на свои места. Насилие, о котором так много пишет Гроссман (глава 50, часть 1), - это основа российской государственности, то, на чем покоится менталитет. Более того, первоосновы заложены государственной религией. Это непоколебимо и не менялось со времен крещения Руси. Гроссману в полной мере не понять садомазохистский уклон страны. Мог бы, конечно, встать на сугубо национальные лыжи, но еще не хватало, чтобы выбирать себе нацию в соответствии с собственной степенью садомазохизма. Можно, впрочем, попытаться выбрать страну. Изменение менталитета - этому Гроссман тоже посветил отдельную тему. Радуют эти отстраненные философы, утверждающие, что абсолютно все является порождением разума. Воля у них - порождение разума. Доброта - тоже. А буфетчик консерватории меряет Гайдна и Моцарта вечерней выручкой. Мимо темы национальностей в \"Жизнь и судьба\" вообще пройти невозможно, но я это сделаю, отметив лишь один момент. Гроссман выдает себя за демократа, в его хвалебной песне Чехову (глава 66, часть 1) об этом говорится прямо, но постоянно использует на тему национальностей определения \"наши\" и \"ваши\". У меня не сложилось впечатления, что здесь Гроссман беспристрастен, вернее, как это у него обычно, равнодушен. Скорее, он провоцирует, подкидывает темы, чтобы самому наблюдать со стороны. Тема религий затронута Гроссманом очень осторожно, упор больше идет на \"добро\", именно так он называет мораль. В сторону христианства и буддизма автор умело и незаметно плюнул. В общем, подытожу. После прочтения ставится необходимая галочка в собственном катехизисе рядом с пометкой \"читал Гроссмана\". Ощущение такое, что потратил время на не очень приятный роман, на вдоль и поперек известную тебе тему. Может Рыбаков и пользовался Гроссманом, но пересечение с ним громадное. Мне, собственно, неважно, ибо в данном случае речь не о литературной составляющей, которая у этих авторов несравнима, а об информационном наполнении. Налицо даром потраченное время, но как не читать \"Жизнь и судьба\" - этого тоже не представляю.Упомянутые ранее главы романа.

Часть первая - Главы 19, 50, 66. Часть вторая - Глава 8, 15, 16.

Роман Гроссмана наполнен сомнениями, в нём автор задаёт множество вопросов, но не даёт на них четкий ответ. Герои романа постоянно мечутся, пытаются найти ответ на сложные вопросы о сходстве и различии советского и нацистского строя, о том, как освободиться человеку от гнета тоталитаризма, возможно ли существование гуманитарных ценностей в таком государстве, как не стать рабом тоталитарного режима и многих других. Василий Гроссман показывает читателю наполненные огнём и кровью сражения, голодную, состоящую из болезней и мучений, жизнь в лагере, потрясающую своей жестокостью и бесчеловечностью казнь евреев в газовой камере. Он не пытается ничего скрыть от взгляда читателя и не смягчает удар от созерцания всех ужасов войны. Но, несмотря на сомнения и страхи, автор всё же оставляет в романе место для надежды.

Роман Василия Гроссмана выполнен в традициях классического русского романа-эпопеи. «Жизнь и судьба» стоит в одном ряду с «Войной и миром» Л. Н. Толстого и «Тихим Доном» М. А. Шолохова. Роман «Жизнь и судьба» - это масштабное изображение войны и жизни в тылу, глубокие психологические портреты героев, вставки с философскими размышлениями автора, в книге есть место любви и ненависти, предательству и искренней дружбе, невыносимым страданиям и незамутнённому счастью. В свой роман Василий Гроссман помимо вымышленных героев вводит образы ключевых личностей эпохи: Иосифа Виссарионовича Сталина, Адольфа Гитлера, фельдмаршала Паулюса и других. Гроссман пытается проникнуть в сознание этих людей, осмыслить принимаемые ими решения. Роман отличается сложной структурой, автор будто специально затрудняет восприятие читателем книги, нагромождение героев и ярких разнородных деталей заставляют читателя напряженно вчитываться в текст романа. Множество мелких главок, связи между которыми читатель обнаруживает далеко не сразу, подчёркивают ощущение хаоса и абсурдности мира, в котором живут герои.

Роман «Жизнь и судьба» можно рекомендовать каждому, кто хочет увидеть честное и неприукрашенное масштабное изображение жизни советского народа в самый разгар Великой Отечественной войны.

Роман длиною в жизнь, переплетение судеб в переплетении литературных жанров под обложкой одной книги - жизнь и судьба.

Роман задевает сердце, ум и душу, как любая классическая проза.

Гроссман затронул очень глубокие темы из жизни человечества, вывод из которых можно сделать один - при любых жизненных обстоятельствах нет ничего важнее оставаться человеком и жить согласно общечеловеческим ценностям.

Книга не из легких, но след после прочтения до того колоссальный, что не находится слов что-либо сказать, а желание \"перемотать пленку\" назад.

Обязательно перечитаю эту книгу!

Уистен Хью Оден утверждал, что интересы писателя и читателя никогда не бывают одинаковыми, и, если оказалось, что они идентичны, это счастливое совпадение. Наши интересы совпали)) . Мой главный интерес можно выразить словами Чехова: \"Береги в себе человека\". В большинстве своём люди просто живут и абсолютно не задумываются о том, насколько важна человечность. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Евангелие от Матфея

Вечность жизни обеспечивается соблюдением вечных законов, среди которых главный - человечность.

Человечные - это всегда духовно богатые.

«И знай тогда, что одними воплями и стонами людской беде не поможешь. Помни, что, чтобы другого освобождать, надо самому крепким быть », - мудро наставляет студента Архипа дед Ефим из рассказа М. Горецкого «Роднае карэнне».

Человек не должен вмешиваться в личные дела других, но он не должен быть равнодушным к человеческой беде. Человечный всегда готов поддержать, помочь несчастному.

П. Панченко утверждал, что «без человечности не будет вечности\", что \"прежде всего и превыше всего - человечность».

Как избежать потери человечности?

Для того, чтобы не потерять человеческую вечность мы, люди, должны постоянно зарождать и стараться воспитывать в себе только положительные человеческие качества, которые будут помогать человечности обрести вечность. И на этом трудном пути мы не одиноки, ведь с нами рядом такие мудрые писатели, как В. Гроссман.

Авторский интерес вызывали философские вопросы о смысле и ценности человеческой жизни, о природе человека, о добре и зле, о том, что такое свобода, взаимоотношения личности и общества, люди и время.

<Как же трудно быть пасынком времени, не принимая ни философии, ни морали, ни идей времени. Время любит лишь тех, кого оно породило. В тоталитарном государстве совестливый человек — всегда пасынок времени... >

\"А те, кто не кланялся перед новым временем, шли на свалку.

Теперь он знал, как раскалывали человека. Обыск, споротые пуговицы, снятые очки создавали в человеке ощущение физического ничтожества. В следовательском кабинете человек осознает, что его участие в революции, гражданской войне — ничего не значит, его знания, его работа, — все чепуха! И вот, значит, второе: человек не только физическое ничтожество.

Тех, которые продолжали упорствовать в своем праве быть людьми, начинали расшатывать и разрушать, раскалывать, обламывать, размывать и расклеивать, чтобы довести их до той степени рассыпчатости, рыхлости, пластичности и слабости, когда люди не хотят уже ни справедливости, ни свободы, ни даже покоя, а хотят лишь, чтобы их избавили от ставшей ненавистной жизни.

В единстве физического и духовного человека заключался почти всегда беспроигрышный ход следовательской работы. Душа и тело — сообщающиеся сосуды, и, разрушая, подавляя оборону физической природы человека, нападающая сторона всегда успешно вводила в прорыв свои подвижные средства, овладевала душой и вынуждала человека к безоговорочной капитуляции\".

Спасибо лайвлибу за возможность находить свои книги! Спасибо автору за общение!

Книга держит в постоянном напряжении, с каждой главой концентрация ужасов войны возрастает: жизнь в еврейских лагерях, в оккупированном доме, в лагерях для врагов народа, в госпиталях - и везде самые обычные люди, верящие, что когда-нибудь восторжествует справедливость, что наступит мирная жизнь.

Гроссман в своем романе мастерски показывает мясорубку, в которую попадают обычные люди (учителя, матери, ученые, обычные советские семьи) во время войны и сталинских репрессий, как ломаются ли закаляются характеры, на что идут люди, чтобы дожить хотя бы до вечера текущего дня. Да, Гроссман не забыл и показал не только жизнь, но и мысли, стремления репрессированных, большинство из которых продолжали быть коммунистами и ни в коем случае не винили Сталина государство, считали, что в лагеря попали по ошибке, что вождя обманули. и нужно только дождаться, когда эту ошибку обнаружат.

Такие книги нужно читать и перечитывать обязательно, чтобы не забыть свою историю, чтобы помнить тот героизм, что проявил наш народ во время самой страшной войны!Книга прочитана по игре \"Игра в классики\"

Это наша с вами история, это кровь дедов-прадедов, это боль, которая живёт в нас с рождения, потому что кровь всё помнит, потому что такое не забывается ни через поколение, ни через два, ни через десять.

Странно как-то разбирать по полкам такой монумент. Да и что я могу сказать, если читала неправильно, пропустив За правое дело

Поэтому читать было нелегко. Продиралась сквозь дебри непонимания, недоумения, неузнавания. Впочем, получилось. Как итог- масса впечатлений.

Гроссман сделал невозможное. В не таком уж большом объёме он собрал целую эпоху, массовое полотнище времени, которое и забыть нельзя и вспоминать слишком трудно, а уж не помнить об этом я считаю почти преступлением.

Битва под Сталинградм, репрессии, сталинские лагеря, массовое истребление евреев фашистами и преследование их советской властью. Страх войны, ужас гетто, боль разлук, тем радостнее были редкие встречи, тем сильнее любовь, которую не могла убить даже это жестокое время.

Невозможный, казалось бы, подвиг солдат на фронте, тихие будни тыла с небывалой самоотдачей, и у всех одна цель- выстоять, победить. Вернуть Родине мир, вернуть матерям сыновей, детям отцов, дочерям покой и радость. Вы знаете, этот роман не похож ни на один романов из тех, которые я до этого читала о войне. Он по-особенному проникает в душу. Не успокаивает, бередит, поэтому мало прочитать один раз. Нужно ещё одно, более внимательное, более вдумчивое чтение.

А ещё не могу выделить ни одного героя, а все вместе ои представляют собой интересных, ни на кого не похожих персонажей. Эта книга заслуживает большего, чем мой скромный отзыв. Но больше я почему-то не могу сегодня сказать. Перегорела. Выдохлась. Перечитаю обязательно. Придёт время.

Очень только хочется закончить словами того, кому по силам было написать эту страшную, но нужную книгу: \"Природное стремление человека к свободе неистребимо, его можно подавить, но его нельзя уничтожить. Тоталитаризм не может отказаться от насилия. Отказавшись от насилия, тоталитаризм гибнет. Вечное, непрекращающееся, прямое или замаскированное, сверхнасилие есть основа тоталитаризма. Человек добровольно не откажется от свободы. В этом выводе свет нашего времени, свет будущего.\" Прочитано в клубе ПЛСЛ.

\"Школьная вселенная\" 3/5 (факультатив)

\"Игра в классики\" 3/7

и клуба \"ПЛСЛ\"

Так Женя Шапошникова пытается передать теплый платок старой немке Женни Карловне, которая виновата лишь в том, что она немка,

Софья Левинтон берет под опеку маленького мальчика и остается с ним до конца, хотя у нее был шанс продлить свою жизнь,

Анне Семеновне помогает донести вещи до гетто пациент, которого она считала мрачным и угрюмым, в то время как соседи делят ее вещи и отказываются с ней здороваться,

Женя Шапошникова остается с Крымовым, когда его арестовывают.

Именно проявления доброты, милосердия, сочувствия делают человека свободным. Невозможно говорить об этом романе, не затронув столь важной для Гроссмана темы, как гонения на евреев. Мать Гроссмана была убита во время одной из чисток, о ее смерти он узнал лишь после окончания войны. Ее судьба нашла отражение в судьбе матери Штрума. Для Гроссмана важно, чтобы люди не забывали зверства фашистов. Совместно с Эренбургом пишет \"Черную книгу\", рассказывающую о гонениях евреях. Страницы, посвященные данной теме, самые проникновенные. Невозможно читать без слез письмо матери Штрума, которая уже догадывается, что ее ждет. Гроссман проводил параллели между сталинским и гитлеровским режимом, что было весьма рискованно. Он пытался показать, что оба режима топчут личность человека, для них важнее массы. Здесь можно привести в пример знаменитый разговор Мостовского и Лисса, когда немец превозносит Сталина, называет Мостовского учителем и подчеркивает их сходство. Удивительно, как роман сумел выжить. Это прекрасно, что мы имеем возможность читать роман без купюр.

Совершенно непонятно, кто такой Мостовой и как он связан с остальными героями... кто такой Абарчук и почему так нужно описать его будни в советском лагере, почему беременная женщина осталась жить с отцом на территории тракторного завода - все это нити, протянувшиеся из предыдущей части.

\"Жизнь и судьба\", конечно, более известна. Ведь это же та самая изнанка советского кумача - тут и лагеря, и политпроцессы, и посадки ни за что, и антисемитизм, и, разумеется, сопоставление советского строя и нацизма... Это же интереснее читать, чем рассуждения о силе духа советских людей, и о справедливости войны оборонительной и освободительной, и о преимуществах социализма... но, повторю, без первой части этот хороший роман вполовину теряет свою значимость. Да, он изображает неприглядную сторону, изнанку действительности, но чего стоит изнанка, если мы не знаем того, что же было на виду?

Или нет?

Вообще журналистской прошлое Гроссмана сыграло с главным произведением его жизни свою шутку: в этой книге нет главных героев. Герои вроде бы и есть, и это люди, выписанные очень своеобразно, живые, реальные - но история не о них. Кого ни возьми - все равно не о них. Они - словно статуи в музее, манекены, которые призваны служить иллюстрацией страшных жерновов войны. Те из них, кто мог вызвать сочувствие, умирают раньше, чем это происходит. Те, кто выживает, до сочувствия не дотягивают.

Они - персонажи второго, если не третьего плана. Все до единого.

Читать Гроссмана легче, чем Шаламова или Солженицына. Отчасти потому, что впереди у героев книги - победа, пусть и доставшаяся столь дорогой ценой. Отчасти - потому что большая часть из них свободна. У них есть выбор или, скорее, его иллюзия.

Опять же наследие журналистики - Гроссман пишет очень точно, емко, он умело подмечает нужное и может несколькими мазками создать у читателя полную картину происходящего. Да, без героев - но зато до дрожи, до мурашек, до запаха пороха, бьющего в ноздри.

И снова возвращаясь к критике сталинизма. В этой книге нет критики - есть печальная действительность. Причем она дается даже без отсылок лично к Сталину - как данность, как факт. Да, люди вот такие - подлые, недалекие, плетущие интриги, плевать хотящие на пользу дела. Но такие не все - были и другие. Те, которые не сдавались - несмотря ни на что. Но опять же - книга не про них, не про подвиги или предательство.

Она про людей в массе. Поэтому читать ее очень непривычно - первую сотню страниц глаз настойчиво пытается вычленить хоть одну линию судьбы, за которую стоит уцепиться. Тщетно. Гроссман безжалостно переплетает нити, обрезая и бросая их в удобный ему момент. Полотно, масштаб которого делают не люди, а события, в которые они вовлечены.

Я знаю, что Гроссман лично принимал участие в обороне Севастополя, но понятия не имею, надо ли его рекомендовать упертым тру-историкам. Как и тем, кто ждет невероятной стилистики или наслаждения языком. Но книга хороша - вот и все, что могу сказать. Прочтения она точно стоит.

И , кажется, это одно из немногих произведений, которое останется без оценки. Потому что как оценивать - немыслимо страшное для всего человечества событие, великий подвиг или художественность?

Если бы я вдруг начинала читать заново, я бы обязательно выписывала в тетрадь все имена, потому что невозможно увязать в одно всех Пряхиных и Даренских, Спиридоновых и Ландесманов.

Только какая разница, кто именно, если в целом очень тяжело и жутко.